Отдел обслуживания и информационной работы МКУК «ЦБС» Чистоозерного района, в рамках Всероссийской акции «Библионочь – 2020», проводит для своих читателей библиографический обзор, посвященный произведениям о Великой Отечественной войне.

Ах, война, что ж ты сделала, подлая:

стали тихими наши дворы,

наши мальчики головы подняли -

повзрослели они до поры,

на пороге едва помаячили

и ушли, за солдатом - солдат...

До свидания, мальчики!

Мальчики,

постарайтесь вернуться назад.

                                         Б. Окуджава

Дожди смыли кровь с нашей земли, сравнялись окопы и воронки, засеяны поля хлебом. И мирное солнце светит теперь над нами. Но ничем нельзя смыть нашу скорбь. Заровнять наши душевные раны, притупить нашу память. Память о тех, кто ценой собственной жизни подарил нам мир.

О Великой Отечественной войне написано много произведений, но всегда можно найти книгу, которую ты еще не читал и погрузиться в мир, в котором разрывы снарядов и свист пуль пересекаются с тоской о доме, увидеть, как вчерашние мальчишки, взрослея на глазах, превращаются из безусых юнцов в героев.

Вот как Андрей Эшпай вспоминал о военных событиях спустя годы после Дня Победы: «Я всегда с осторожностью говорю о войне. Все герои в земле сырой — война унесла лучших. Это запах гари. Гарь, гарь, гарь от Москвы до Берлина. Среди дыма и огня дружба бойцов — совершенно особое чувство, я хорошо это понял там, под Берлином. Само понятие «я» как-то исчезает, остаётся только «мы». У меня были два любимых друга, храбрейшие из храбрейших — Володя Никитский из Архангельска, Гена Новиков из Ташкента. Мы были неразлучны, не раз выручали друг друга. Оба они прошли всю войну и оба погибли в боях за Берлин, в последние часы войны. О войне нельзя говорить словами. Даже если вы не пишете конкретно о войне, она все равно присутствует в творчестве художника, который был на фронте. Тот, кто не был на поле боя, никогда не узнает, что такое война…»

Каждый писатель, так или иначе, хотя бы раз касался темы войны. Мы рассмотрим лишь некоторые произведения.

Сергей МИХЕЕНКОВ «Штрафной взвод на Безымянной высоте. «Есть кто живой?»

Да. Эта повесть о той самой высоте, о которой сложили песню «У незнакомого поселка, на безымянной высоте…»

Сергей Михеенков – российский писатель, журналист, музейщик, историк. Биограф маршалов Советского Союза Г. Жукова. И. Конева, К. Рокоссовского и певицы Лидии Руслановой. Автор известных бестселлеров «Штрафная рота», «Штрафники против гитлеровского спецназа». Автор книг из цикла «Курсант Александр Воронцов». Все его произведения основаны на реальных событиях и подлинных судьбах фронтовиков.

Герои повести «Штрафной взвод на безымянной высоте» - люди, попавшие в жернова сталинского приказа № 227 «Ни шагу назад!». Не сумев выполнить этот беспощадный приказ, и отступив без команды, остатки стрелкового взвода в полном составе направлены в штрафную роту и брошены на штурм Безымянной высоты…

- Кто живой?! Кто живой, братцы?! Есть кто живой?!

И этот одинокий голос, упорно, на одной ноте, окликавший живых, услышали живые. Взводные начали тормошить своих людей, еще надеялись на то, что атаку можно спасти, что до немецкой траншеи осталось всего ничего.

Где там… Рота залегла. Теперь взводным легче было поднять мертвых…

- Вы же не ранены, товарищ боец! Почему залегли? Вперед! Трусы! Предатели!...

А как вообще можно подняться и продолжить бой, когда ледяной ужас сковал тело и душу?

Атака не удалась. Неровные цепи штрафников вначале залегли на пологом пригорке, на самом проклятом месте, а потом, оставляя тут и там неподвижные серые бугорки убитых, стали скатываться вниз, к кустарнику, к траншеям третьего батальона. Следом, волоча перебитые руки и ноги и стараясь не потерять винтовок, ползли раненые. Они звали санитаров, кто истошно, чужим голосом, кто сдавленно-тихо, уже не надеясь, что ему помогут, кто просто матерился, проклинал всех и все на свете и лихорадочно загребал руками и ногами к своей траншее. Те, кому в этой атаке пули не досталось, завидовали им: раненых в следующую атаку не поведут. До первой крови. Но раненым надо было еще доползти до траншеи и дожить до тылового лазарета.

Пятнадцать минут назад по команде ротного они поднялись, молча, без единого выстрела и окрика, пересекли неглубокую лощинку, поросшую реденьким цепким ивняком, и бегом ринулись на высоту. Без артподготовки. Без всякой огневой поддержки. Расчет – на внезапность. «Ребята! Возьмем их, в гробину, тепленькими!» – хрипато, страдая то ли запоем, то ли простудой, крикнул им перед боем ротный.

Взяли…

И после всего этого ужаса им нужно снова идти в атаку.

– Наша задача, лейтенант, взять первую траншею! И мы должны свою задачу выполнить любой ценой. За нами поднимется батальон! Полк! Успех наступления на этом участке фронта зависит от нашей атаки! Как вы не понимаете?

– А чем думали, когда планировали атаку без огневой поддержки? Да они там ждут, когда мы в очередной раз поднимемся, чтобы добить последних!

И командиры всеми силами пытаются поднять своих солдат.

– Идите, ребятки, идите. У меня лучшая рота в полку. Только вперед!

Роту действительно так и называли «Только вперед». Никто не знал ее номера. Даже взводный.

Уговорами, угрозами, чувством вины, роту удается поднять и бросить на врага. На протяжении всего повествования мы сопереживаем героям, вместе с ними преодолеваем страх.

Высота взята. Но какой ценой?

- Жив!

Их командир жив! Он продолжал ползти к пулемету. До пулемета осталось совсем немного. Уже можно бросать гранату. Но граната у него всего одна и бросать ее нужно наверняка, а потому необходимо проползти еще несколько шагов. Замер. Резкий взмах руки. Взрыв! Пулеметчик умолк…

… Пять, шесть… Промежутки между взрывами снарядов были короткими. Артиллеристы работали на совесть. Семь, восемь… Господи, сколько же это может продолжаться… Почему их так долго не убивают?

Тишина наступила неожиданно скоро. Уже в следующее мгновение взрыва очередного снаряда он не услышал. Нет, это был не взрыв снаряда самоходки. Разорвало горизонт. Рухнуло само небо.

Николай БОДРИХИН «Великие советские асы. 100 историй о героических боевых летчиках»

Николай Георгиевич Бодрихин – российский писатель, историк авиации. По образованию инженер-механик. Второе высшее образование – литературного работника – получил заочно.

Публикуется с 1983 года. К настоящему времени он является автором нескольких десятков научно-технических и военно-исторических статей, нескольких сценариев и книг. Для популярной биографической серии «Жизнь замечательных людей» Николай Бодрихин написал пять книг: «Кожедуб», «Туполев», «Плешаков», «Челомей», «Сергей Капица». Ему принадлежат также книги: «Главный маршал авиации Павел Степанович Кутахов», «Главы военной авиации России. Первые сто лет», «Пятьсот сражений Руси».

Эта книга четвертая в серии произведений о летчиках: «Советские асы», «Величайшие воздушные асы XX века» и «Боевые лётчики – дважды и трижды Герои Советского Союза».

В книге собраны сведения о советских летчиках, одержавших 15 и более личных побед. Кратко очерчены итоги их военной жизни: число боевых вылетов, воздушных сражений, уничтоженных самолетов противника.

Данное издание будет интересно всем тем, кто интересуется историей авиации, выдающимися личностями нашей страны и просто любознательным людям.

Вот лишь некоторые примеры мужества и храбрости наших летчиков.

Базанов Петр Васильевич.

Родился 10 января 1923 года в подмосковной деревне Рамешки.

Свои первые боевые вылеты гвардии сержант Базанов совершил под Сталинградом осенью 1942 года. И позднее его 3-й гвардейский истребительный авиационный полк сражался на главных направлениях – на Кубани, под Курском, на Днепре. В одном из вылетов в ходе Корсунь-Шевченковской операции гвардии лейтенант Базанов сбил сразу 4 транспортных самолета Ю-52. Сам он был подбит и ранен единственный раз за всю войну, при этом сумел привести машину на аэродром и благополучно посадить ее.

Командир 2-й эскадрильи 3-го гвардейского истребительного авиационного полка гвардии капитан Базанов совершил 360 боевых вылетов, в 62 воздушных боях сбил лично 22 и в группе – 6 самолетов противника.

Герой Советского Союза (26.10.1944). Награжден орденом Ленина, двумя орденами Красного Знамени, тремя орденами Отечественной войны 1-й степени, тремя орденами Красной Звезды, орденом «За службу Родине в ВС СССР» 3-й степени, медалями, иностранным орденом.

Ащаулов Дмитрий Николаевич

Родился в 1915 г. в древнем городе Глухове Черниговской губернии. В 1936 г. окончил Качинскую военную авиационную школу. Участвовал в боях с 1942 года. В 1943 году попал под трибунал.

27 июня 1943 года при перебазировке на другой аэродром командир эскадрильи капитан Ащаулов отстал от своего полка.

«Маршрут перелета лежал вдоль линии фронта, – рассказывал он впоследствии. – На одном из участков мою группу обстреляла зенитная артиллерия противника. Выскочил из-за облаков – группы не вижу. И тут бес меня попутал. Вместо того чтобы повернуть вправо, я взял влево. Через несколько минут вижу аэродром. На окраине и на взлетной полосе стоят машины. Решил, что это наши. Зашел в круг, выпустил шасси. Но что это?! На четвертом развороте вижу: заходит на посадку «Юнкере». Все стало ясно – ошибся. Мгновенно убрал шасси, увеличил скорость и в упор расстрелял вражеский самолет. «Юнкере» перевернулся и факелом упал на аэродром. Оглянулся: четверка Me-109 мчится на меня в атаку. Пришлось принять бой. Сбил одного, а затем резким снижением начал уходить на восток. В ходе боя мотор получил повреждения и над линией фронта отказал. Прыгать с парашютом было нельзя – высота мала. Пришлось садиться на фюзеляж».

За потерю ориентировки и отрыв от группы военный трибунал приговорил его к 10 годам заключения, «предоставив возможность искупить свою вину на фронте». Но когда от партизан пришло сообщение, что именно 27 июня одинокий Як сбил над немецким аэродромом 2 вражеских самолета и ушел на восток, капитана Ащаулова восстановили в должности командира эскадрильи.

Ворожейкин Арсений Васильевич

Родился в деревне Прокофьево Городецкого уезда Нижегородской губернии 28 октября 1912 года.

Боевое крещение получил 22 июня 1939 года на реке Халхин-Гол. Участвовал в 30 воздушных боях, сбил 6 японских самолетов.

К началу Великой Отечественной войны имел более 100 боевых вылетов, орден и академическое образование.

Первый немецкий самолет на Курской дуге. В следующем бою, в районе Прохоровки, уничтожил 2 «Юнкерса». Его самолет получил серьезные повреждения, и садился он с уже остановившимся мотором.

Некоторое время он летал с собакой по кличке Варвар, натренированной лаять при появлении чужих самолетов в задней полусфере.

Всего Арсений Ворожейкин провел около 400 боевых вылетов, сбил 52 самолета противника (из них 6 – на Халхин-Голе). Трижды ранен.

Дважды Герой Советского Союза (04.02.1944; 19.08.1944). Награжден орденом Ленина, четырьмя орденами Красного Знамени, орденами Суворова 3-й степени, Александра Невского, Отечественной войны 1-й степени, двумя орденами Красной Звезды, медалями, иностранным орденом.

Владимир ПЕРШАНИН «Русский гигант КВ-1. Легенда 41-го года».   

Автор огромного количества книг, ставших любимыми для большого числа читателей. Несмотря на то, что его произведения имеют исключительно военную тематику, работает в разных жанрах. Это может быть приключенческая фантастика или же биографические воспоминания, но все они описывают годы Великой Отечественной войны. Некоторые книги выходили в рамках одной серии. Самыми востребованными считаются серии «Война. Штрафбат. Они сражались за Родину» и серия «Танкист-штрафник».

Их было не так и много, этих мощных тяжелых танков, всего две-три сотни машин на весь огромный фронт. Но они сумели стать настоящей легендой.

После первых столкновений с русскими гигантами немецкое командование издало приказ, запрещающий вступать в открытые поединки с КВ-1. Чтобы расчистить путь своей механизированной лавине, немцы подтягивали на передний край тяжелые орудия – только они были способны пробить толстую броню «Клима Ворошилова».

Немцы сначала удивлялись, глядя на невиданный громадный танк, считая, что на поле боя он будет хорошей мишенью. Но броня в 75 миллиметров и шестидюймовая гаубица развеяли иллюзии. Подбить «Клим Ворошилов» было сложно, зато его мощные снаряды (хоть бронебойные, хоть фугасные) проламывали любую броню или срывали башни.

В жарких кровопролитных сражениях первого года Великой войны наши танкисты сорвали планы молниеносного наступления вермахта и дали надежду на Победу Красной армии.

Лейтенант Федор Ерофеев сражался на КВ-1 весь 1941 год, прикрывая отход наших войск, защищая переправы и железные дороги. Несмотря на огромное численное преимущество противника, он сумел победить и выжить, буквально перемалывая немецкую бронетехнику, уничтожая порой в одном бою по пять и более вражеских танков.

К удивлению Федора Ерофеева, кроме руководителей бригады, на куске брезента сидели командиры танковых рот.

– Товарищ подполковник, командир взвода Ерофеев по вашему приказанию явился, – четко отрапортовал Федор.

– Являются черти во сне, – улыбался подполковник Зайченко, но подковырка была добродушная, – а не командиры танковых рот.

– Я пока взводный.

– А с сегодняшнего дня командуешь второй танковой ротой.

За это трудное время, да еще под началом Зайченко и погибшего ротного Линько, Федору гораздо чаще доставалась ругань, подковырки, а зачастую и угрозы, если не выполнит какое-то задание. Уже забыл, что надо отвечать в таких случаях.

Слегка толкнув в ногу, тихо подсказал начальник штаба Воронин:

– … трудовому народу…

– Служу трудовому народу! – снова козырнул лейтенант.

– Ну и соответственно, присваивается очередное воинское звание «старший лейтенант», – продолжал Зайченко. – Три тяжелых КВ у тебя в роте – подразделение особое. Две «тридцатьчетверки», тоже немалая сила. Ну и легкие танки. Тут уж командиром, минимум старший лейтенант должен быть…

Неожиданно как-то все произошло. Обычно о новом назначении знают заранее, обсуждают кандидатуры. И повышает в должности Зайченко, как правило, людей, приближенных к нему, готовых выполнить любой приказ.

А тут подковыривал по каждому поводу, смотрел, как на сопляка. Хотя Федор полтора года назад полный курс училища закончил, и по возрасту не такой и зеленый – 23 года недавно исполнилось. В этом возрасте некоторые уже батальонами или дивизионами командуют. Подполковник продолжал держать в руках кружку, наверное, хотел напутствие какое-то дать. Прервал молчание начальник штаба Николай Антонович Воронин, который всегда относился к Ерофееву дружески, хоть и занимал высокую должность.

– Справится. В боях проявил себя решительным командиром. Парень толковый, инициативный.

Мансур АБДУЛИН «160 страниц из солдатского дневника».

Мансур Гизатулович родился в 1923 году. Ветеран Великой Отечественной войны. В составе минометной роты принимал участие в разгроме гитлеровцев под Сталинградом, на Курской дуге, в битве за Днепр, освобождал Украину. Был комсоргом батальона. Награждён Орденами Отечественной войны I и II степени, Орденом Красной Звезды, медалями «За отвагу», «За оборону Сталинграда», «За победу над Германией». Отмечен Орденом Отечественной войны I степени и юбилейными медалями. В мирной жизни был шахтером.

В основу солдатского дневника, написанного им после войны, легли воспоминания о трудных фронтовых дорогах, битвах за Сталинград, Днепр... об однополчанах, их душевном благородстве, воинской стойкости, самоотверженности. Комсорг батальона, минометчик, М. Абдулин в своих записках воссоздает суровый и нежный образ советского солдата, отстоявшего свободу и независимость нашего Отечества.

Книга состоит из 10 рассказов. И в каждом – этап военной жизни нашего героя: от первого выстрела до боев на Днепре.

Сколько ни всматриваюсь - ровная степь до самого горизонта. Ни звука, ни движения. И вдруг что-то шевельнулось впереди. Сердце мое заколотилось. Свою винтовку я пристрелял хорошо и в ста метрах могу продырявить консервную банку... Сразу стало жарковато... По мере приближения цель увеличивается. Немцы. Идут по траншее. Сколько их? Несут по охапке соломы на ремнях через плечо. Вот повернули, и сразу стало видно, что их трое. Теперь они идут по своей траншее вдоль переднего края. Надо скорей стрелять! Я решил целиться в среднего. Но что это? Не могу совместить прорезь, мушку и цель. Найду цель и мушку - прорезь теряю. Найду прорезь - теряю мушку. Вспотел, глаза потом заливает, винтовка ходуном в руках... Убедившись уже, что будет промах, нажимаю на курок…

Первый выстрел оказался неудачным, но Мансур сумел взять себя в руки.

 …С почти равнодушным лицом вновь припадаю к прикладу моей винтовки. Ну, где там мои фрицы? Скрылись, конечно. Да нет, еще бегут, согнувшись ниже и с большими интервалами, по своей траншее. Вот сейчас добегут до места и скроются. "Ну теперь-то и вовсе не попасть", - мельком подумалось. Прорезь, мушка, цель странное дело, никакой "пляски", все на месте. "По движущейся цели с опережением..." Делаю опережение на пару сантиметров перед средним фрицем и плавно нажимаю курок. Передний фриц, совсем согнувшись - только тючок с сеном мелькает, продолжает бежать, а второй остановился, выпрямился во весь рост, голова его неестественно дернулась назад, и он, винтом крутнувшись вокруг себя, нырнул вниз, как тряпочный. За третьим я просто не уследил, завороженный медленным поворотом на месте второго. "Никто из наших не поверит, что я убил фашиста!" каюсь, это первое, что пронеслось в голове. Только что осыпавший себя самыми бранными эпитетами, теперь я преисполнен непомерной гордости: "Эх, кабы видел кто из наших!"

И вдруг слышу:

– Молодец, Абдулин! Молодец! Ты, кажется, комсорг в своей роте?

Смотрю, а это сам комиссар батальона капитан Четкасов. Опустил на грудь бинокль, улыбается:

– Ты в батальоне первым открыл боевой счет! («Первый выстрел»)

Загорелся и танк, за которым рота следовала в атаке. Мне показалось, сама броня в нем горит, словно была не стальной, а деревянной. Танкист выскочил, объятый пламенем с пяток до головы:

– Спасите полковника!

Упал на снег, катается, чтобы сбить пламя, а сам кричит:

– Братцы, спасите полковника!

Каждый старается обогнуть горящий танк: он вот-вот взорвется. Хочется и мне проскочить мимо - не на блины спешу, в атаку! Да и у тех, что уже пробежали здесь - в оправдание подсказывает мне хитрящий мозг, - времени в запасе было больше, танк взрывается через две-три минуты после того, как загорится. Но совесть, слышу, кричит мне: "Не теряй времени, лезь на танк!" Мозг: "Бесполезно! Все равно не успеешь!" А совесть... Конечно, вся эта "война" во мне - доли секунды. Сработали все же мои "тормоза", уже чувствую, как шипит горячая броня под моими мокрыми перчатками. Броня скользкая, никак не могу запрыгнуть и никаких ни скоб, ни выступов не вижу. Но уже не могу остановиться и прыгаю сколько есть силы... А из люка наверху пыхнуло в лицо горячим дымом, и руки - живые руки живого танкиста - вцепились мертвой хваткой в рукава моей шинели. Я свои руки запустил поглубже, чтоб ловчей было тянуть из тесного люка, зажмурился, лицо отворачиваю - дымом-гарью разъедает глаза, и рывками (никогда еще таким тяжелым не казалось мне тело одного человека) вытянул.

Свалились мы с ним на милую землю. Земля милая, да лежать на ней пока не приходится. У полковника обе ноги перебиты. Схватил его, тащу по снегу подальше от танка. Двадцать метров... Тридцать метров...

Взрыв был сильный. Башня поднялась метров на пять, кувыркнулась в воздухе и грохнулась рядом с корпусом. Железки с неба сыплются.

Полковник обнял меня:

– Сынок! Не забуду! Как твоя фамилия? Абдулин? Не забуду! Пока возьми вот пистолет на память... («Ни шагу назад!»)

Фашистские снаряды бьют и бьют, но никак не могут перебить всех нас. Делая пятиминутные паузы, вновь и вновь возобновляют артогонь. Двадцать минут долбят - и опять на пять минут.. В голове моей снова прогоняется "кинолента" пережитого на войне. Вот дорога через Ворсклу, вот Червоный Прапор, Драгунск, вот Прохоровка... Вся Курская битва вспомнилась мне... А вот мелькают кадры Сталинградской битвы... Нет, нигде такого жуткого положения не было еще, как тут! А я-то думал, что все ужасы жестоких сражений остались под Сталинградом, под Клетской, у Калача-на-Дону... Я думал, самые тяжелые бои остались на Курской дуге и никогда, нигде не будет мне труднее и опаснее, как было там, у Прохоровки, у Драгунска, на смертельной дороге через Ворсклу... А теперь на тебе! - этот остров на Днепре! Остров-могила! По несправедливой жестокости и ощущению обреченности он затмил в моем восприятии все битвы от Волги до Днепра.

Мы, безоружные, оглушенные, полуслепые, контуженые, разрозненные, беспомощно умираем под жесточайшим артогнем гитлеровцев!.. Лезут - я их гоню, а они лезут - мысли о чьей-то стратегически-непоправимой ошибке...

Никакой связи с нашим левым берегом! Вся польза от нас только та, что мы отвлекаем на себя массу фашистской артиллерии… которую гитлеровцы могли бы сейчас использовать где-нибудь в другом месте... Стоп, Мансур! А может, в этом и заключается стратегический замысел?.. Может, не напрасно ты сложишь здесь свою голову?!

Похоже, гитлеровцы хотят нас быстрее уничтожить и перебросить свои пушки на другой участок фронта. Только никак им не удается уничтожить нас тут полностью, и с новой силой и злостью они возобновляют стрельбу... («Двум смертям не бывать!»)

Алексей ИВАКИН «Десантура 1942. В ледяном аду».

Алексей Геннадьевич Ивакин - российский писатель, работающий в жанрах исторического романа и военно-исторической фантастики. С 1996 года активный участник поискового движения, регулярно работал на раскопках с кировской поисковой организацией «Долг».

Участник литературного форума «В вихре времён», участвует в коллективном проекте «7 дней» (книги под коллективным псевдонимом Фёдор Вихрев). Несколько книг основано на осмыслении участия в поисковом движении – здесь  и рассказы о работе поисковиков, и фантастические книги («Мы погибнем вчера»), и незаурядные, полные боли и сопереживания, исторические книги о тех солдатах, чьи останки до сих пор ищут.

Романы «Десантура-1942. В ледяном аду» и «Прорвать Блокаду! Адские Высоты» - посвящены теме массового героизма советских воинов при обороне Ленинграда, но это уже не фантастика, а военно-историческая проза, написанная в рамках реализма.

«Десантура-1942. В ледяном аду» - Лютая весна 1942 года. Окруженные немцы из последних сил удерживают Демянский плацдарм. Чтобы нарушить коммуникации «котла», советское командование бросает в бой Первую маневренную воздушно-десантную бригаду. В чудовищно тяжелых условиях, в тылу врага, в болотах, на тридцатиградусном морозе, без помощи и снабжения, питаясь корой деревьев и павшими с осени лошадьми, 18-летние десантники совершили невозможное – благодаря их действиям Люфтваффе потеряли в Демянском «котле» половину своих транспортных самолетов, которых им будет так не хватать полгода спустя под Сталинградом, а дивизия СС «Мертвая голова» – до двух третей личного состава…

- Товарищ подполковник! Там это...

- Что? - раздраженно спросил адъютанта Тарасов.

А причины для раздражения, честно говоря, были. По докладу медсанбата бригада потеряла уже двести сорок восемь убитых и раненых. А обмороженных - триста сорок девять. Причем, это только с тяжелыми обморожениями. Четвертой степени. А что такое четвертая степень обморожения? Это полный звездец, мягко говоря. Это когда холод убивает не только кожу и мясо, но и кости. Тарасов прошелся по лагерю санбата. Среди стонов, воплей и скрежета.

Видел, как молодой пацан с хрустом отламывал гниющие фаланги на руках, удивленно приговаривая - Надо же... Не чувствую! Надо же, а?

Были и те, кто не выдерживал. Некоторые стрелялись, нажав сочащимся красно-белесой сукровицей пальцем на спусковой крючок 'Светочки', зажатой в прикладе гнилыми, воняющими сыром ступнями.

Не рассчитали, блин... Не рассчитали... Кто мог знать наперед, что день солнцем будет растаивать снег, а ночь будет долбать тридцатиградусным морозом? Валенки промокали, утопая в демянских болотах, а потом - ночью - заледеневали, стягивая оголодавшие мышцы. И у одного за другим отрезали ноги...

Выживая в нечеловеческих условиях, наши десантники продолжали удерживать позиции и бились до последнего.

-Мы не смогли выйти к назначенному времени на линию атаки.

   -Почему? - обер-лейтенант прекрасно знал причину, но хотел ее услышать от подполковника Тарасова.

   -Почему, почему... Бригаду обложили.

   -Мы?

   -Вы. Егеря и СС. Обложили так, что мы с трудом прорвались из кольца.

   -Понятно... - фон Вальдерзее тяжело потянулся. - На это мы и рассчитывали, герр Тарасов. Жаль, что не просчитали ваш фанатизм.

   -Не понял? - удивился подполковник.

   -По всем нормальным законам войны вы должны были давно сдаться. Но не сдались даже тогда, когда ваш лагерь эсэсовцы простреливали насквозь.

   Тарасов пожал плечами:

   -Это наша загадочная русская душа, господин обер-лейтенант.

Не все смогли тогда пробиться к нашим войскам. Через много лет поисковики выкопали бойца, у которого была планшетка, а внутри – тетрадка…

...Девятое апреля тысяча девятьсот сорок второго года.

Ночью был самолёт. Удалось эвакуировать троих. Привезли мешок сухарей, мешок горохового концентрата, мешок чая, ящик патронов и гранаты. Боеприпасы Юрчик распределил сразу. Продукты выделяем по норме. Пачка концентрата на пятерых на день. Сухарь здоровым и легкораненым. тяжелораненым – по два. Раненым в живот ничего не выдаю. Нельзя. Запросил медикаментов. Особенно нужен стрептоцид. Заражения.

...Одиннадцатое апреля тысяча девятьсот сорок второго года.

Умерло ещё пятеро. Все тяжелые с проникающими ранениями в живот и грудь. Начала вытаивать брусника. Сформировали команду для ее сбора. Единственное подспорье. Впрочем, нет. ещё сфагнум. Перекладываю им раны. самолётов не было. Из леса больше не выходят.

И далее описываются последние дни тех, кто не смог вырваться из Демянского котла. Многие остались лежать в этих болотах навечно.

…Николай Тарасов, командир Первой маневренной воздушно-десантной бригады воевал как настоящий русский солдат. Он делал все, что от него зависело. Он шел со своими бойцами от первого дня боев бригады до последнего. Он так же голодал, так же замерзал, так же был ранен. Не его вина, что он был взят в плен в день выхода остатков бригады из Демянского котла. И тем более не его вина, что бригада не выполнила всех задач - стоявших перед ней. Тремя тысячами легкой пехоты невозможно уничтожить девяносто тысяч войск противника.

Тарасову и его бойцам противостоял целый армейский корпус, в составе которого была элитная дивизия СС "Мертвая голова", командир которой - Теодор Эйке - после этих боев лег в психиатрическую клинику с диагнозом "нервное истощение". А эсэсовцы, гонявшиеся за нашими десантниками, потеряли 80% своего состава убитыми, ранеными, обмороженными и пропавшими без вести.

 Тарасов и его бригада свой долг выполнили до конца. Они прошли через Демянский котел. Через смерть и кровь. Через мороз и голод. «Маленький Верден» - так называли этот ледяной ад немцы. Именно там, в снегах весны сорок второго подполковник Тарасов зарождал победу Сталинграда - там Люфтваффе потерял половину своего транспортного флота, «благодаря» нашим десантникам.

Каждая книга – это судьбы – тысячи судеб, искалеченных войной. Тысячи загубленных молодых жизней. Страшные испытания выпали на долю 18-20 летних мальчишек, большинство из которых так и остались навсегда 18-20 летними. Так и лежат они до сих пор в лесах и болотах, где настигла их вражеская пуля или осколок, где оставили их, присыпав снегом, боевые товарищи.

Вечная им память!

Л. ПОГРЕБНЯК, библиотекарь отдела обслуживания

и информационной работы

МКУК «ЦБС Чистоозерного района».